На пост-дистанционном этапе жизни отечественного образования наметились несколько векторов в дискуссии на тему «а что дальше». Поддержу этот разговор и я, пожалуй.

Изначально все наиболее известные лидеры образовательной политики согласились с тезисом о том, что «школа не останется прежней». Спорить не стану — думаю, этот тезис верный. К слову сказать, ваш покорный слуга высказал эту формулу еще до начала перехода школ на дистанционную форму работы — ровно тогда, когда Минпросом только было объявлено о решении работать в таком формате.

Рассуждая в этом ключе, я исходил из того, что все участники образовательного процесса и, прежде всего, родители и ученики, впервые на практике испытают все удобства и неудобства самостоятельной работы при вынужденно удаленной помощи педагога. А педагоги, со своей стороны, в одночасье будут принуждены освоить весь арсенал современных информационных технологий дистанционного обучения (и не только), причем именно для работы, а не для цели получения «корочки» о прохождении курсов повышения квалификации. Поэтому, обретя, в буквальном смысле кровью и потом, реальные знания и опыт «дистанта», и те и другие будут понимать, что потраченные усилия жалко и глупо выбрасывать в корзину. Даже при том, что опыт этот в большинстве случаев негативный, но это — опыт, и тем он ценен.

Итак, сегодня мы, именно мы, родители и педагоги, доказали всем начальникам: дистант в массовой школе не может быть применен вместо традиционного обучения. Даже Кравцов понял это, хотя изначально «с шашкой наголо» уверенно утверждал: у нас все есть для того, чтобы обеспечить учебу в дистанционной форме. Ошибочность этой позиции была ясна и без издевательского эксперимента над миллионами семей всем, кто хоть немного был знаком с дистантом до марта сего года и кто знал не понаслышке, что такое все эти МЭШи, РЭШи и прочие «инновационные инструменты обучения». Но чиновники почему-то веровали, что дистант «существует» и может спасти нашу школу от «пандемии». К сожалению, чтобы доказать бюрократам очевидное, всей стране пришлось пройти через издевательство этим самым «дистантом». Жаль, что оргвыводов не последует за принятые начальственные решения.

Однако школа на самом деле теперь не будет прежней. И дело даже не в итогах экспериментирования над живыми людьми в отдельно взятой нашей стране. Речь, на мой взгляд, идет об ином.

Дело в том, что мир меняется кардинально, и «пандемия» — лишь очередной акт глобальной постановки, за которой скрываются поистине тектонические изменения. За внешними проявлениями европейской «толерантности к мигрантам», нынешней «борьбой за права чернокожих» в США, затихшей как бы «борьбы с вирусом» (а летом, несомненно, появятся еще новые новостные темы) кроется глобальная смена курса: либертарианская идея «единого мира» перестала быть актуальной. На ее смену все-таки приходит обещанная еще в 2007 году «многополярность», то есть ориентация не на один общемировой центр силы, а на несколько, равных по силе и влиятельности, центров. И именно сейчас, на наших глазах идет их оформление, в том числе и в идейном, концептуальном плане.

Но отечественная система образования, в том числе и школьного, все последние 30 лет строилась по лекалам «западного» концепта: ЕГЭ, Болонская система, индивидуализация, «4К» — все это элементы глобальной образовательной модели. Такая конструкция становится неактуальной для нарождающегося мирового уклада.

Если нет глобализма как цели, а на его смену приходят новые, подчиненные «многополярной» модели устройства общества, идеи — значит, и локальные системы образования будут меняться. Причем кардинально, с ориентиром на интересы новых «центров влияния». Россия же, со своей историей, территорией, традициями и, главное — населением, явно не может оказаться частью, например, «европейского» или «азиатского» проекта. Как это ни режет ухо отечественным «либералам» и «интеллигенции», у нашей страны действительно особый статус и самостоятельная роль в мировом раскладе сил. И, как следствие, российское образование, при становлении нового миропорядка, гарантированно будет подчинено этому новому статусу, то есть вернет себе полноценную самостоятельность.

Это — тот контекст, в котором и стоило бы обсуждать вопрос «а что дальше?». Однако обсуждение ведётся на более низком, операционном уровне — обсуждается вопрос не «что?», а «как?». Вместо сущностных вопросов на повестку дня выносятся вопросы «текучки» — то, что профессионалы решат без пустых дискуссий, если будет поставлена ясная цель.

В качестве иллюстрации, вернемся к озвучиваемым сегодня идеям в дальнейшем развитии отечественной школы. Их наиболее активно озвучивают представители «либеральной группы аналитиков», скучковавшиеся вокруг господ Адамского и Асмолова. По мнению этих «ученых мужей», нас ждет «смешанное обучение». В их понимании, это некий симбиоз традиционной школы и дистанта, умноженный на семейное образование. Модель, в которой привычная нам роль учителя, как организатора учебного процесса и источника знаний, распределяется между учителем, родителем, сетевыми сообществами и ресурсами. Во главе угла этой модели стоит развитие все тех же, давно известных идей «индивидуализации», свободы выбора учебной траектории, разнообразия маршрутов обучения и источников знания и прочие либеральные, то есть умирающие, концепции.

К слову сказать, концепции вовсе не новые — всё это хорошо известные идеи Руссо, Монтессори, вальфдорцев и прочих педологов, накрепко связанные с идеями капиталистического и протестантского общества, где каждый сам за себя и «Бог тебя не любит, если ты неуспешен». Ничего концептуально нового наши «гуру» из Российской академии образования не предлагают. Нет новых идей, есть лишь разговор про новые формы работы, а про содержание образования они помалкивают.

Относительно этого самого содержания, в их концепции либеральный экономический тезис «рынок порешает» заменен на педологический «ребенок сам выберет, что ему надо». Но много ли мы, учителя и родители, в современной реальности знаем детей, кому сегодня хоть что-то «надо»? Инфантилизм в современном молодом поколении уже разлит, как масло Аннушки на рельсах у Патриарших. Адамский с Асмоловым и их коллеги этого не видят, не хотят видеть.

Мне, как практику, все эти разговоры видятся пустым «ученым флудом», да простят мне резкость суждения высоколобые небожители образовательного Олимпа, которых, кстати, туда никто и не выдвигал — они самоназначились в «лихие 90-е» и слезать оттуда не хотят никак.

Все ими произносимое — классическая «ученая муть», «академические искания», создание видимости «научной работы», которую еще в 20-е годы испытывал на себе А.С. Макаренко, для которого этот параллельный мир научного словоблудия оказался в итоге губительным. Но мы-то знаем, чем знаменит Антон Семёнович и знаем, в то же время, что его оппоненты из «педологической науки» не создали ничего.

История оборачивается фарсом: современные «ученые» опять предлагают перелицованное «новое видение», по факту — заросшее паутиной старье, завернутое в новый фантик. Причем, лишь только сам фантик и предлагают, так как их «цифровизация» — это средство, без цели, то есть без содержания. Что и доказал весь эксперимент с дистанционной работой школ в четвертой четверти этого учебного года. Форма есть — содержания — ноль.

Вспоминается в связи с этим эпизод из фильма «Сережа», в котором этому самому Сереже «дядя Петя» дарит «конфетку» — пустой фантик. Хочется спросить, вслед за Сережей, у академиков: «Дядя Петя, ты дурак?»…

Но даже это — не главное.

Эти господа пытаются навязать обществу с высоты своего «авторитета» не просто несостоятельные идеи. Они заняты, за ширмой «научного поиска», банальным лоббизмом в своих корыстных интересах. Доказательства приводят они сами, далеко искать не надо.

Например, на страницах подконтрольных «академикам» СМИ публикуются «программные» статьи Александра Кондакова, рассыпающегося в тирадах о «великой силе цифры», аки Бендер перед жителями Васюков. Этот добрый человек, экс-замминистра образования и экс-руководитель издательского дома «Просвещение» ныне — глава частной компании «Мобильное электронное образование». Надо ли объяснять, отчего он так увлечен идеями «цифры»?

Еще одним из активнейших участников «научных событий» этой группы является и академик Семенов, супруга которого по сей день является видным лоббистом, а до недавнего времени — главным поставщиком компьютерного оборудования в школы Московского региона. Он также активно участвует в продвижении идей цифровизации образования. Вы спрашивали, есть ли в образовании место конфликту интересов? Нет, конечно нет!

Если пойти дальше по списку участников «аналитической группы», то обнаружится, что каждый первый в этом коллективе занят ловлей своих гешефтов на общей лоббируемой теме: кто-то рассчитывает получить кусочек рынка услуг или товаров, а иные — новые бюджетные ассигнования на «научную работу», «переподготовку учителей», обучение родителей, печать учебников и т.п… Бизнес у этих господ давно отлажен, входы во властные коридоры имеются (так как многие чиновники — выходцы из той же среды или их прямые ставленники), статус «академиков» и образ «гуру», а также подконтрольные и дружественные СМИ — тоже в наличии.

Одно плохо: внешний контекст заставляет предъявить не слова и концепции, а реальный опыт и показать на практике эффективность предлагаемых идей. А вот с этим у «академиков» как раз наблюдаются проблемы. И что особенно печально, все их предложения корнями опираются на «опыт развитых стран». Но сегодня весь «передовой опыт развитых стран» превращается в миф, да и сами страны буквально на глазах превращаются в труху в общественном сознании. Уже невозможно апеллировать к опыту США, смотря на погромы в Массачусетсе, или к «достижениям» Европы, с удивлением наблюдая её, стоящей на коленях перед «понаехавшими» чернокожими «беженцами»…

Я думаю, что идти направо, куда нас зовут названные выше нетоварищи из прошлого, уже неактуально. Налево, в какую-нибудь крайность командно-бюрократического идиотизма времен Хрущева — тоже вряд ли разумно.

Полагаю, надо думать о пути прямо, выбирая между Сциллой и Харибдой, с опорой на опыт практиков. Но прежде, чем этот путь прокладывать, надо все-таки иметь четкое целеполагание, нужны ясные задачи и оцениваемые результаты, на которые должна выйти система образования.

Пока же, в ситуации становления нового миропорядка и несформулированности целей, я предлагаю взять в качестве текущих задач, как и писал ранее, вполне понятные и исполнимые, что важно, показатели.

Для школьного уровня таковыми могут быть плановые показатели по поступающим в вузы и СПО, а для вузов и СПО — плановые показатели трудоустройства, определенные Правительством с учетом планов развития страны и её территорий.

А целью для общества в целом на ближайшие 10 лет я лично вижу восстановление экономики в стране, освоение собственной территории. Иными словами, в качестве локальной идеи я предлагаю идею наведения порядка в полуразрушенном собственном доме. А дальше — разберемся.